Слава Шадронов: 

"Одно скверно в новом, да и во многих предыдущих театральных проектах Бориса Юхананова — чтоб освоить тетраптих «Нонсенсорики Дримса» в полном объеме, необходимо на них потратить четыре вечера, а у меня столько вечеров в запасе нет... Так что премьерную серию показов я пропустил, а из следующей, нынешней, смог пойти лишь на вторую — правда, отзываются именно о ней как о самой «веселой» и «забойной».

В плане музыкального материала она действительно очень неожиданна и для Электротеатра Станиславский вообще, и для композитора Александра Белоусова в частности — его сочинений в репертуаре Электротеатра, наверное, побольше, чем еще чьих-либо, и некоторые стереотипы давно сформированы — вторая из опер «Нонсенсорики Дримса» (три остальные написаны тремя другими, разными авторами) их разрушает. Из 50 минут первые четверть часа примерно вокальный ансамбль поет а капелла — но в технике, близкой к бит-речитативу, при том с использованием многоголосия (полифонический рэп — по-моему, явление доселе небывалое, я во всяком случае не слыхал такого прежде!) — а на видеоэкране параллельно разворачивается «фотофильм» или, если угодно, «видеокнига» (художники Степан Лукьянов и Андрей Безукладников), сопровождаемая титрами ну практически в режиме «караоке» (учитывая, что тексте либретто Бориса Юхананова обнаруживаются повторяющиеся фрагменты-рефрены, его можно воспринимать даже как своего рода «песню» с «куплетами» и «припевами», благо они ритмизованы и рифмованы, пусть и написаны тоническим стихом, опять же приближающим «оперную» речитацию к рэперской).

Сменяющие, чередующие друг друга картинки живописуют похождения «ангела» Дримса, отправленного за сомнения в человеке и его готовности принять дары Создателя в современную Москву, подобно ветхозаветным евреям, за грехи оказавшимся в «египетском» или «вавилонском» плену: мультяшные и комиксовые персонажи тут перемежаются с архивными снимками из частной и профессиональной жизни Бориса Юхананова на ранних ее этапах, так что Москва здесь, строго говоря, представлена не вполне современная — многие фотографии черно-белые, на них мелькают соратники Юхананова по делам давно минувших дней, младшие и старшие товарищи (включая Анатолия Васильева); образ самого Юхананова сильно отретуширован и также приближен к комиксовой стилистике, в которой изображены и Моисей с посохом и кустом, и Георгий с копьем и драконом, и супергерои «Марвелла» с антагонистами-суперзлодеями; а особенно забавен эпизод, где Дримс общается в «Пушкине» с другом, воплощением которого становится (к тому же стилевому формату с помощью визуальных технологий приведенный) Киану Ризв. К этому моменту вокалисты хора и ансамбля солистов поют в сопровождении оркестра под управлением Филиппа Чижевского — опять же неожиданность, что «неконвенциональные» способы звукоизвлечения (вроде тремоло кистью руки по мехам аккордеона... про фортепианные кластеры и хлопки в ладоши «тутти» я уже не говорю) совмещаются с вполне традиционными способами музицирования, не лишеннымм даже своеобразного мелодизма, складывающегося из «попевочных» микро-тем, в которых смутно (и возможно, ошибочно, однако трудно отделаться от неясных ассоциаций) угадываются некие цитаты («семплинг» поп-музыки таким образом отождествляется с академической «центонностью»); темы эти, совсем как в полифонии классической, проводятся у разных инструментов и голосов последовательно, хотя медные порой «завоют» что-нибудь в духе авангардного джаза, а электроника и перкуссия постоянно задает жесточайший ритм.

Лирический герой партитуры и, в сущности, альтер-эго Бориса Юхананова (в кои-то веки он не только не скрывает «биографичность» героя на уровне если не событийного ряда, то основных идейных мотивов, но и подчеркивает ее изобразительно, эксплуатируя собственный узнаваемый имидж, пользуясь личным фотоархивом в творческих, художественных целях), но также и «потомок» (по желанию — «реинкарнация») доктора Фаустролля (постироническая «эзотерика» Юхананова безусловно сродни «патафизике», выдуманной Альфредом Жарри) и синьора Паломара (из одноименной повести Итало Кальвино), не без примесей «генетики» мамлеевских «шатунов», этих неугомонных метафизиков-любителей (тоже несомненно сродственных, да и современных «некрореализму», с которого начинал Юхананов когда-то), и, конечно, собственно юханановского Последнего Сверленыша из оперного сериала «Сверлийцы»). Заменившие «веру в миф верой в блеф» (формулировка из титров либретто) квази-интеллектуальные фланеры, готовые к рефлексии над чем угодно созерцатели с насквозь «пролитературенной» (словечко из либретто «Нонсенсориков Дримса) памятью, персонажи балансируют на грани откровенно пародийной, трэшевой, комиксово-фантасмагорической  виртуальности — и богемной, слегка, может (для 90-х это было бы естественно) и «приблатненной», мажористой (лишь далеко не юный теперешний возраст не позволяет охарактеризовать их как «хипстеров»), но вполне реальной, поддающейся чувственному восприятию действительности… Жаль, что последняя теперь столь ощутимо скукоживается, сжимается вокруг тебя до такой степени, что перестает быть по отношению к тебе «внешним миром» и скоро, похоже, окончательно схлопнется в мир сугубо «внутренний» (в лучшем случае...); но как ни странно, пока что на этой грани баланс удерживают в том числе и музыкальные видеоперформансы Электротеатра, фиксирующие стремительно ускользающую (коллапса, полагаю, все же не за горами...) двойственность окружающего субкультурного бытия опусы вроде нынешнего".

Больше рецензий