Показы нового проекта Бориса Юхананова по сочинению Арнольда Шёнберга состоялись в пространстве Collector Gallery 15, 16, 17, 18 и 19 февраля. Вот что написали об увиденном зрители. 

Слава Шадронов:

Проект вышел, с одной стороны, абсолютно "форматным" для Бориса Юхананова и его команды (все художники-соавторы постоянные — сценограф Степан Лукьянов, костюмы Анастасии Нефедовой, свет Сергея Васильева, видеограф Илья Старилов), к тому же музыка Арнольда Шенберга, даже ранняя, столетней с лишком давности (вокальный цикл "Книга висячих садов" на тексты Стефана Георге написан еще до "Лунного Пьеро"!) на слух теперешних "просвЯщенных" маленьких и больших любителей искусства едва ли отличима от сочинений Курляндского, Невского, Филановского; так же очевиднее сходство, нежели разница визуальная между персонажами "Книги..." и, к примеру, "Сверлийцев" (вплоть до накладного рыбьего хвоста...); тем не менее вопреки любым предубеждениям опыт явно удался. Во многом за счет специфики пространства — год назад я в числе других простигосподи-театроведов ходил в галерею "Коллектор" на питерского Робота Костю" — стало быть, "место намоленное", но для "Книги висячих садов" оно сыграло особую роль в плане и архитектуры, и акустики, ну и вообще подземелье сугубо технического предназначения очень кстати пришлось такой истории. Вокальный цикл по авторскому замыслу исполняет певица, а в драматургической концепции Ильи Кухаренко он разложен на три голоса, из которых два — баритоны, и переведен в сюжетную плоскость (хотя и весьма умозрительную, но зато с опорой на автобиографическую подоплеку сочинения) т.н. "любовного треугольника" (жена уходила от Шенберга к художнику Герстлю, а после смерти того вернулась к мужу...); каждый из персонажей вида, по юханановскому обыкновению, самого фантастического (художник по гриму Ксения Горчева постаралась от души), пребывает в собственной локации, огороженной "могильными" решеточками в виде нотного стана, а затем они сходятся — мизансценирование, то есть, нехитрое, мягко говоря, но в пространстве "Коллектора" и в формате "спектакля-променада" более изощренного и не требуется (впрочем, хореограф Александра Конникова тоже внесла свою лепту в общий рисунок спектакля), аудитория, произвольно от локации к локации перемещаясь, "достраивает" мизансцены за режиссера спонтанно, импровизационно и на каждом показе заново. При том стоит отметить — пускай музыкальная составляющая в подобного рода затеях скорее прикладной характер носит — отличный вокал солистов (Ульяна Бирюкова, Илья Кутюхин и Николай Землянских) и их в рамках поставленной задачи отточенное взаимодействие одновременно с аккомпаниаторами (на троих певцов — три рояля и двое переходящих от инструмента к инструменту пианистов, музыкальный руководитель проекта Елизавета Дмитриева и Александр Широков) и с видеопроекцией компьютерной анимации на железобетонных стенах бывшего коллектора; собственно, визуальный ряд представления складывался как раз в первую очередь за счет соединения "живого" плана поющих артистов в разноцветных фантасмагорических нарядах и гриме с анимированными монохромными тенями на стенах, и этот "сюжет" лично меня увлек настолько, что каюсь, я предпочитал наблюдать внимательнее за той или иной локацией в моменты, когда очередь вступать подходила для вокалиста в противоположной; в конце концов и послушать Шенберга можно и в записи (и более сосредоточенно), а действо, разыгранное Юханановым в "Коллекторе", по-своему уникально как ни крути.

 

Алина Стрельцова, Telegram-канал Журнал "Искусство": 

Недавно читала на канале одной из коллег-журналистов, что она уже год почти ничего не пишет про выставки — с ними все стало грустно, зато много про концерты. Я тогда подумала, что и лучшие из нынешних выставок больше напоминают концерты. Музыка осталась чуть ли ни единственным языком, на котором мы можем поговорить о том, что с нами сейчас происходит. Не просто расслабиться и отвлечься от новостной повестки, но полноценно поговорить о своих переживаниях. И это работает и для музеев, и для театров. С этим эти мыслями я смотрела и слушала постановку Ильи Кухаренко и Бориса Юхананова «Книга висячих садов», появившуюся как проект-коллаборация с выставкой «Всеобщий язык» ГМИИ им. Пушкина. 

Здесь все работает на освоенных ещё в эпоху барокко контрастах: пока добираешься от Волгоградского проспекта до Collector Gallery, где проходят показы, чувствуешь себя как на окраине Мурманска полярной ночью: по сугробам через шлагбаум, дальше сквозь железную дверь, затем в тёмный подвал, а там среди высоких бетонных колонн люди с золотыми рыбьими хвостами, заросшие розами и разноцветными перьями поют немецкие стихи на музыку Шёнберга. По стенам пробегают призраки, состоящие из нот и рассыпающиеся на ноты. Тени зрителей мечутся по темному залу, не зная, с какой стороны зазвучит следующий сонет. 

Сам песенный цикл «Книга висячих садов» написан Шёнбергом на стихи Штефана Георге в тот самый момент кризиса, когда композитор полностью меняет свой подход к созданию музыки, отказываясь от принципов гармонии в пользу додекафонии и атональности. И тут же с грохотом рушится все здание классической музыки, а с ним и все устои европейской культуры. Либо иначе — в 1908 году старый мир заканчивается, и Шёнберг сообщает своему слушателю, что все, что мы до сих пор знали о себе и о своей культуре, больше не действительно, и нам теперь предстоит с этим как-то жить. 

Кажется, для нас настало время снова говорить об этом.

 

Милена Орлова, искусствовед, арт-критик:

Поистине, никогда не знаешь из какого коллектора что может вырасти. Была на премьере оперы «Книга висячих садов» в постановке Бориса Юхананова, как пишут, это «первая в мире попытка сценической интерпретации одноименного вокального цикла Арнольда Шенберга на стихи Штефана Георге». Восхитительное зрелище в бывшем коллекторе, сейчас это гигантское подземелье, напоминающее о Пиранези — Collector Gallery. Чудесные костюмы, эффектная анимация на тему нотного стана, в общем круто. Поздравляю Пушкинский музей, Илью Кухаренко, автора идеи, и вообще всех причастных. Это было здорово!
Пс. в подземелье нужно долго спускаться по узкой лестнице. Девушка, которая там работает, рассказала, что когда в это пространстве показывал свой спектакль Ромео Кастелуччи, туда заводили лошадь. Лошадь не хотела, но пошла))
ППС забыла еще написать, что это спектакль-променад, прогуливаешься между трех сцен. Мой любимый формат.

 

Ольга Вайсбейн, театровед: 

Побывали вчера на опере  "Книга висячих садов" по вокальному циклу Арнольда Шенберга на стихи Штефана Георге. Драматург и автор идеи Илья Кухаренко. Режиссёр Борис Юхананов. Художники — Степан Лукьянов, Анастасия Нефедова и Илья Стариков. Исполнители Ульяна Бирюкова, Николай Землянских и Илья Катюхин.
Чтоб попасть на спектакль, нужно спуститься глубоко под землю в арт-пространство с колоннами и 16-метровыми потолками, в полумраке которого чувствуешь себя как в катакомбах, вход в которые доступен лишь посвященным. 
Цикл Шенберга, созданный в 1908-1909 годах — первая попытка уйти от тональности в сторону додекафонии. Цикл создавался в то время, когда композитор переживал личную драму — уход жены Матильды к их общему другу, художнику Рихарду Герстлю (история хорошо известная, трагическая, Гертсль в итоге покончил с собой, Матильда вернулась к мужу). Однако в стихотворном цикле Георге (сами стихи и их подстрочный перевод Ольги Федяниной можно прочесть, скачав куар-код на программке) нет никакой конкретной истории этого любовного треугольника, есть лишь ощущение разрушения гармонии, неустойчивости, крушения прежней жизни. Зарождение страсти, её взлёт и её упадок... 
Спектакль устроен как променад, в котором мы переходим от одного исполнителя к другому и обратно. Сами персонажи существуют в отдельных отсеках, не соприкасаясь и никак не взаимодействуя друг с другом практически до самого конца, когда они встречаются в общем со зрителем пространстве. 
Поют изумительно. Зрелище, как всегда у Юхананова, невероятно эффектное и эстетское. Фантастические костюмы, символический смысл которых мне, к сожалению, не удалось разгадать. Золотистый рыбий (или русалочий?) хвост у условного "Шёнберга", вороное крыло у "Герстля", раскрашенные лица, и еще куча разнообразных деталей. С нетерпением жду, когда кто-то умный разгадает все эти загадки. Но для в данном случае важнее логических смыслов были ощущения и эмоция — экспрессия, страсть, боль, крах...
А главный герой спектакля здесь не человек, а сама музыка. Сценография подчёркивает, что всё страсти здесь подчинены нотным знакам и существует в их условном пространстве. Нотные знаки повсюду — на полу, на стенах. Тени и проекции движущихся человеческих фигур на стенах тоже состоят из нот. Музыка здесь страдает, изнемогает от страсти, расшатывает и нарушает все общепринятые нормы классической гармонии. 
Дисгармоничный разобщенный мир, состояние растерянности, неустойчивости, отсутствия привычный опор — это то, что так созвучно сегодняшнему дню, и так сильно резонирует общим настроением. А ещё это просто очень красиво. О музыке подробнее писать не буду, так как я тут дилетант, хотя очень люблю Шёнберга. 
Так как сегодня прошли последние показы, выкладываю несколько фрагментов для тех, кто пропустил. 
Совместный проект Фестиваль "Золотая Маска" и благотворительного фонда Владимира Потанина THEATRUM в рамках выставки "Всеобщий язык" ГМИИ им. А.С. Пушкина.

 

Людмила Ворсина:

Вчера начались показы Teatrum-а, одной из ветвей Маски, на стыке театра и музея.
В галерее на окраине города показали Книгу висячих садов, по вокальному циклу Шенберга.
Я не буду повторять то, что говорили создатели о своем детище, про архитектонику музыки, всеобщий язык и пр, я лучше про то, что увидела.
Во-первых, Сады — это физический путь, который не совсем просто пройти, а вдоль него встречаешь таких же потерянных путников, которые у тебя спрашивают: К̶а̶к̶ п̶р̶о̶й̶т̶и̶ к̶ х̶р̶а̶м̶у̶   Где здесь Михайловский проезд? И даже почти у цели, пройдя вдоль темной дорожки по направлению к свету, где экс-МакДональдс и бензозаправка, через безликое подземелье перехода, потом вдоль безымынной стены и Дома Кофе, глядящего на Клинику, а потом снова ветер-ветер, стена и безликие продукты-киоски, каких в Москве уже и не осталось, — тебе надо надо спуститься вниз на 6 этажей, в серое молчащее пространство, где говорят только железные решетки и двери. Здесь мог бы жить Минотавр.
Во-вторых, в эту бетонную коробочку создатели (включая команду Электротеатра во главе с Юханановым) поместили нечто невероятно яркое и красивое, райских птичек, они же рыбки-русалки, сидящие на кованных ветках. Птицы (родом из Молодежной программы Большого) поют цикл Шенберга, разложенный на три голоса, — двух баритонов и меццо, намекая на некий треугольник, когда-то имевший место. Птицы эти невероятно прекрасны (мое безграничное восхищение Насте Нефедовой) от макияжа пальчиков до костюмов.
И перпендикулярны самому антуражу серых стен, теней, оградок, челнов и скамеек. Примерно как то самое искусство, которое пытается сейчас быть. Чарующи, восхитительны, нелепы. Перевода сонетов нет (то есть вы можете попытаться пройти по предложенному программкой QR коду и следить одновременно за текстом и живыми картинками), но лучше не надо. Слова несут смысл, в них напряженно вслушиваешься, — и не находишь того, что ищешь. Поэтому пусть поют на непонятном, пусть остаются такими как есть, вычурными и бессмысленными, помещенными в склеп, с памятью и без желаний, с прошлым и без будущего. Кладбище — вот актуальное место искусства. Об этом накануне еще в ДОКе говорили. 

 

Елена Лебедева: 

Прошедшее воскресенье переполненное вышло. Мало, что рабочий день и вставать нужно рано — во второй половине дня пришлось хватать за хвост выставку весьма предметных беспредметников в Еврейском музее… 
А выйдя, — прыгать в такси и нестись на другой конец Москвы в довольно экзотическое и незнакомое мне до сих пор культурное пространство…
Спектакль-концерт «Книга висячих садов». Вокальный цикл Арнольда Шёнберга (1908) на стихи Стефана Георге (1895). 
Драматург и автор идеи — Илья Кухаренко. Музыкальный руководитель — Елизавета Дмитриева. Режиссер — Борис Юхананов. Художник-постановщик — Степан Лукьянов, Художник по костюмам — Анастасия Нефёдова. Художник по свету — Сергей Васильев. Художник по видео — Илья Старилов. Хореография — Александра Конникова. Художник по гриму — Ксения Горчева.
В рамках программы THEATRUM выставки «Всеобщий язык», копродукция «Золотой маски» Фестиваль "Золотая Маска" и ГМИИ им. А. С. Пушкина. 
Исполнители: Ульяна Бирюкова (меццо-сопрано), Николай Землянских (баритон), Илья Кутюхин (баритон), Елизавета Дмитриева (фортепьяно), Александр Широков (фортепьяно).
Collector Gallery, определенное, как «место встречи музея и театра» располагается на востоке Москвы… Перенесясь морозным вечером в этот неизвестный мне и не очень уютный квартал из места очень знакомого, я уже испытала ощущение мистического путешествия. 
Collector Gallery — огромное высоченное прямоугольное помещение. Под землей. Бывший накопитель каких-то отходов Микояновского мясокомбината. Пространство бетонное, уныло-серое, такое, каким было, когда использовалось по первому назначению. Как будто мы в преддверии преисподней… И еще какие-то тихие звуки, завывания… Невероятно выразительное, словом, пространство…
Небольшое количество стульев вдоль стенки… Наш спектакль — бродилка.
Я  плюхнулась, потому что за короткую поездку у меня совсем не прошли музейные ноги…
И вдруг — чистый звук фортепьяно. И прекрасный зовущий мужской голос.
С первых секунд — потрясение от ни на какой концертный зал не похожей акустики, колдовской, затягивающей, расширяющей и удерживающей в воздухе звук… 
Для меня до самого конца сильнейшем впечатлением осталась именно музыкальная сторона действа.
Во-первых, не помню, чтоб я была знакома с вокальным циклом Шёнберга на загадочные стихи Георге (я их заранее на всякий случай прочла, несколько раз причем, и правильно сделала). Сочинением, в котором, как замечательно пишет в программке Илья Кухаренко, «все расшатывается, ломается и ускользает»… В том числе и здание классической гармонии — композитор впервые стремится уйти от тональной музыки к додекафонии.
Во-вторых, исполнение песен тремя голосами чудесных молодых певцов было выше всяких похвал. Сосредоточение сюжета на изумительных меццо и двух баритонах чуть разного тембра — составило редкое музыкальное блаженство. Баритоны располагались у противоположных торцовых стенок циклопического коллектора, меццо — у длинной стены. С двух сторон от нее — по углам — перекликались два фортепьяно.
То есть божественно было бы и без таинственных движений теней по высоким стенам, и без золотого рыбьего хвоста, броских костюмов, грима, противопоставления цветовых и световых эффектов.
Когда спектакль закончился — а он коротенький совсем – мне захотелось сейчас же послушать его еще раз. Мелькнуло даже, что хорошо было бы добавить еще какую-нибудь музыку — подольше послушать вот эти голоса. 
Хотя я понимаю, конечно, что создатели имели в виду именно спектакль, театрализацию «Книги». И усилия их привели к достойному результату.
Арнольд Шёнберг сочинил свой вокальный цикл в 1908 году, в момент переживания личной драмы: его покинула жена, влюбившаяся в художника Герстля, у которого Шёнберги брали уроки живописи. Художник в результате покончил с собой. 
Вероятно, композитор уловил в эзотерических стихах Георге что-то созвучное с его собственным горем. Изначально песни были написаны для женского голоса, однако создатели спектакля, распределив роли, вывели на сцену любовный треугольник. При этом утверждают, что следовали «образам в стихах», а не биографическим подробностям.
Символистские стихи — мистические сады Семирамиды, отсылающие к мифологии и традиции, наполненные странными существами и страстным напряжением. Кажется, герои здесь — не столько конкретные персонажи, сколько выражения внутренних бессознательных импульсов человека, обрывки тревожных страдальческих снов… И одновременно — не зависящих от его воли непреложных законов мира. Причудливые существа — из какой-то языческой сказки… Они — стихии, занимающие свои места в мироздании и властвующие под сенью волшебного сада…

И сочетание их — вечное противостояние…
Тонкость музыкальной материи визуализируется россыпью нот, на фоне которой двигаются по стене теневыми образами таинственные существа, сотканные из музыкальных знаков… Звуки и мелодии…
Три персонажа одеты нарочито броско, агрессивно и изобретательно, в стилистике напористой массовой культуры. Между замысловатой яркой пестротой героев и их статичностью на сцене, а также музыкальным и поэтическим содержанием возникает сильное напряжение. Проскакивает искра.
Карнавальные образы сверкающего внешнего мира, привычные глазу современного зрителя — смотрятся чуть гротескно в сочетании с романтической экспрессией прекрасных песен, музыкальными тенями и уходящим ввысь серым недружелюбным пространством.
Говорила уже, что мне было мало… Хотелось еще и еще…

А еще у нас в архиве много красоты на фотографиях Андрея Безукладникова